Неточные совпадения
Левин смотрел перед собой и видел стадо, потом увидал свою тележку,
запряженную Вороным, и кучера, который, подъехав к стаду, поговорил что-то с пастухом; потом он уже вблизи от себя услыхал звук колес и фырканье сытой
лошади; но он так был поглощен своими мыслями, что он и не подумал о том, зачем едет к нему кучер.
В середине рассказа старика об его знакомстве с Свияжским ворота опять заскрипели, и на двор въехали работники с поля с сохами и боронами.
Запряженные в сохи и бороны
лошади были сытые и крупные. Работники, очевидно, были семейные: двое были молодые, в ситцевых рубахах и картузах; другие двое были наемные, в посконных рубахах, — один старик, другой молодой малый. Отойдя от крыльца, старик подошел к
лошадям и принялся распрягать.
У крыльца уже стояла туго обтянутая железом и кожей тележка с туго
запряженною широкими гужами сытою
лошадью.
Выглянувши в окно, увидел он остановившуюся перед трактиром легонькую бричку,
запряженную тройкою добрых
лошадей.
И через час воз с кирпичом выехал из Умани,
запряженный в две клячи. На одной из них сидел высокий Янкель, и длинные курчавые пейсики его развевались из-под жидовского яломка по мере того, как он подпрыгивал на
лошади, длинный, как верста, поставленная на дороге.
Посреди улицы стояла коляска, щегольская и барская,
запряженная парой горячих серых
лошадей; седоков не было, и сам кучер, слезши с козел, стоял подле;
лошадей держали под уздцы. Кругом теснилось множество народу, впереди всех полицейские. У одного из них был в руках зажженный фонарик, которым он, нагибаясь, освещал что-то на мостовой, у самых колес. Все говорили, кричали, ахали; кучер казался в недоумении и изредка повторял...
А между тем, когда один пьяный, которого неизвестно почему и куда провозили в это время по улице в огромной телеге,
запряженной огромною ломовою
лошадью, крикнул ему вдруг, проезжая: «Эй ты, немецкий шляпник!» — и заорал во все горло, указывая на него рукой, — молодой человек вдруг остановился и судорожно схватился за свою шляпу.
Поутру пришли меня звать от имени Пугачева. Я пошел к нему. У ворот его стояла кибитка,
запряженная тройкою татарских
лошадей. Народ толпился на улице. В сенях встретил я Пугачева: он был одет по-дорожному, в шубе и в киргизской шапке. Вчерашние собеседники окружали его, приняв на себя вид подобострастия, который сильно противуречил всему, чему я был свидетелем накануне. Пугачев весело со мною поздоровался и велел мне садиться с ним в кибитку.
Николай Петрович вскочил и устремил глаза вдоль дороги. Показался тарантас,
запряженный тройкой ямских
лошадей; в тарантасе мелькнул околыш студентской фуражки, знакомый очерк дорогого лица…
Петр глянул в сторону, куда указывал барин. Несколько телег,
запряженных разнузданными
лошадьми, шибко катились по узкому проселку. В каждой телеге сидело по одному, много по два мужика в тулупах нараспашку.
Заходило солнце, снег на памятнике царя сверкал рубинами, быстро шли гимназистки и гимназисты с коньками в руках; проехали сани,
запряженные парой серых
лошадей;
лошади были покрыты голубой сеткой, в санях сидел большой военный человек, два полицейских скакали за ним, черные кони блестели, точно начищенные ваксой.
Он взмахнул рукою и точно выхватил из тучи снега
лошадь,
запряженную в маленькие санки, толкнул Самгина, шепнув ему...
В тени группы молодых берез стояла на высоких ногах
запряженная в крестьянскую телегу длинная
лошадь с прогнутой спиной, шерсть ее когда-то была белой, но пропылилась, приобрела грязную сероватость и желтоватые пятна, большая, костлявая голова бессильно и низко опущена к земле, в провалившейся глазнице тускло блестит мутный, влажный глаз.
— В сущности, город — беззащитен, — сказал Клим, но Макарова уже не было на крыше, он незаметно ушел. По улице, над серым булыжником мостовой, с громом скакали черные
лошади,
запряженные в зеленые телеги, сверкали медные головы пожарных, и все это было странно, как сновидение. Клим Самгин спустился с крыши, вошел в дом, в прохладную тишину. Макаров сидел у стола с газетой в руке и читал, прихлебывая крепкий чай.
Толпа прошла, но на улице стало еще более шумно, — катились экипажи, цокали по булыжнику подковы
лошадей, шаркали по панели и стучали палки темненьких старичков, старушек, бежали мальчишки. Но скоро исчезло и это, — тогда из-под ворот дома вылезла черная собака и, раскрыв красную пасть, длительно зевнув, легла в тень. И почти тотчас мимо окна бойко пробежала пестрая, сытая
лошадь,
запряженная в плетеную бричку, — на козлах сидел Захарий в сером измятом пыльнике.
Клим, слушая ее, думал о том, что провинция торжественнее и радостней, чем этот холодный город, дважды аккуратно и скучно разрезанный вдоль: рекою, сдавленной гранитом, и бесконечным каналом Невского, тоже как будто прорубленного сквозь камень. И ожившими камнями двигались по проспекту люди, катились кареты,
запряженные машиноподобными
лошадями. Медный звон среди каменных стен пел не так благозвучно, как в деревянной провинции.
Они хохотали, кричали, Лютов возил его по улицам в широких санях,
запряженных быстрейшими
лошадями, и Клим видел, как столбы телеграфа, подпрыгивая в небо, размешивают в нем звезды, точно кусочки апельсинной корки в крюшоне. Это продолжалось четверо суток, а затем Самгин, лежа у себя дома в постели, вспоминал отдельные моменты длительного кошмара.
Трифонов часа два возил Самгиных по раскаленным улицам в шикарнейшей коляске,
запряженной парою очень тяжелых, ленивых
лошадей, обильно потел розовым потом и, часто вытирая голое лицо кастрата надушенным платком, рассказывал о достопримечательностях Астрахани тоже клетчатыми, как его костюм, серенькими и белыми словами; звучали они одинаково живо.
В черной коляске, формой похожей на лодку,
запряженной парой сухощавых, серых
лошадей, полулежала длинноногая женщина; пышные рыжеватые волосы, прикрытые черным кружевом, делали ее лицо маленьким, точно лицо подростка.
Вот стройный, красивый негр финго, или мозамбик, тащит тюк на плечах; это кули — наемный слуга, носильщик, бегающий на посылках; вот другой, из племени зулу, а чаще готтентот, на козлах ловко управляет парой
лошадей,
запряженных в кабриолет.
Мне подали прекрасную небольшую коляску,
запряженную парой мелких, но прехорошеньких, круглых и резвых
лошадей.
Нехлюдов, еще не выходя из вагона, заметил на дворе станции несколько богатых экипажей,
запряженных четвернями и тройками сытых, побрякивающих бубенцами
лошадей; выйдя же на потемневшую от дождя мокрую платформу, он увидал перед первым классом кучку народа, среди которой выделялась высокая толстая дама в шляпе с дорогими перьями, в ватерпруфе, и длинный молодой человек с тонкими ногами, в велосипедном костюме, с огромной сытой собакой в дорогом ошейнике.
Приехали они в двух экипажах; в первом экипаже, в щегольской коляске,
запряженной парой дорогих
лошадей, прибыл Петр Александрович Миусов со своим дальним родственником, очень молодым человеком, лет двадцати, Петром Фомичом Калгановым.
Начали мы было разговаривать о последней нашей охоте, как вдруг на двор въехала телега,
запряженная необыкновенно толстой сивой
лошадью, какие только бывают у мельников.
Сороки перелетают с ракиты на ракиту; бабы, с длинными граблями в руках, бредут в поле; прохожий человек в поношенном нанковом кафтане, с котомкой за плечами, плетется усталым шагом; грузная помещичья карета,
запряженная шестериком рослых и разбитых
лошадей, плывет вам навстречу.
С холодным и безнадежным отчаянием глядел я на приподнятые оглобли своего тарантаса, как вдруг зазвенел колокольчик и небольшая телега,
запряженная тройкой измученных
лошадей, остановилась перед крыльцом.
— Би-и-да, — с расстановкой, вполголоса, промолвил Филофей и, нерешительно чмокнув, стал понукать
лошадей. Но в это самое мгновенье что-то вдруг словно сорвалось, рявкнуло, ухнуло — и большущая развалистая телега,
запряженная тройкой поджарых коней, круто, вихрем обогнула нас, заскакала вперед и тотчас пошла шагом, загораживая дорогу.
В два часа ровно коляска домашней работы,
запряженная шестью
лошадьми, въехала на двор и покатилась около густо-зеленого дернового круга.
В это время въехала на двор коляска,
запряженная шестью
лошадьми.
Я отдал себя всего тихой игре случайности, набегавшим впечатлениям: неторопливо сменяясь, протекали они по душе и оставили в ней, наконец, одно общее чувство, в котором слилось все, что я видел, ощутил, слышал в эти три дня, — все: тонкий запах смолы по лесам, крик и стук дятлов, немолчная болтовня светлых ручейков с пестрыми форелями на песчаном дне, не слишком смелые очертания гор, хмурые скалы, чистенькие деревеньки с почтенными старыми церквами и деревьями, аисты в лугах, уютные мельницы с проворно вертящимися колесами, радушные лица поселян, их синие камзолы и серые чулки, скрипучие, медлительные возы,
запряженные жирными
лошадьми, а иногда коровами, молодые длинноволосые странники по чистым дорогам, обсаженным яблонями и грушами…
В темноте тащится ночной благоуханный обоз — десятка полтора бочек,
запряженных каждая парой ободранных, облезлых кляч. Между бочкой и
лошадью на телеге устроено веревочное сиденье, на котором дремлет «золотарь» — так звали в Москве ассенизаторов.
Такова была Садовая в первой половине прошлого века. Я помню ее в восьмидесятых годах, когда на ней поползла конка после трясучих линеек с крышей от дождя,
запряженных парой «одров». В линейке сидело десятка полтора пассажиров, спиной друг к другу. При подъеме на гору кучер останавливал
лошадей и кричал...
Автомобиль бешено удирал от пожарного обоза,
запряженного отличными
лошадьми. Пока не было телефонов, пожары усматривали с каланчи пожарные. Тогда не было еще небоскребов, и вся Москва была видна с каланчи как на ладони. На каланче, под шарами, ходил день и ночь часовой. Трудно приходилось этому «высокопоставленному» лицу в бурю-непогоду, особенно в мороз зимой, а летом еще труднее: солнце печет, да и пожары летом чаще, чем зимой, — только гляди, не зевай! И ходит он кругом и «озирает окрестности».
И двигалась по Тверской из колымажного двора страшная черная,
запряженная обязательно вороной без отметин
лошадью телега с черным столбом.
Только раз в неделю, в воскресенье, слуги сводили старуху по беломраморной лестнице и усаживали в
запряженную шестеркой старых рысаков карету, которой правил старик кучер, а на запятках стояли два ветхих лакея в шитых ливреях, и на левой
лошади передней пары мотался верхом форейтор, из конюшенных «мальчиков», тоже лет шестидесяти.
Часов, вероятно, около пяти прискакал от тюрьмы пожарный на взмыленной
лошади, а за ним, в перспективе улицы, вскоре появился тарантас,
запряженный тройкой по — русски. Ямщик ловко осадил
лошадей, залился на месте колокольчик, помощник исправника и квартальные кинулись отстегивать фартук, но…
Жена (гораздо моложе его) и женщины из ее штата ездили в коляске,
запряженной прекрасными
лошадьми, но он всегда ходил пешком.
Продрогнув на снегу, чувствуя, что обморозил уши, я собрал западни и клетки, перелез через забор в дедов сад и пошел домой, — ворота на улицу были открыты, огромный мужик сводил со двора тройку
лошадей,
запряженных в большие крытые сани,
лошади густо курились паром, мужик весело посвистывал, — у меня дрогнуло сердце.
Возле пристани по берегу, по-видимому без дела, бродило с полсотни каторжных: одни в халатах, другие в куртках или пиджаках из серого сукна. При моем появлении вся полсотня сняла шапки — такой чести до сих пор, вероятно, не удостоивался еще ни один литератор. На берегу стояла чья-то
лошадь,
запряженная в безрессорную линейку. Каторжные взвалили мой багаж на линейку, человек с черною бородой, в пиджаке и в рубахе навыпуск, сел на козлы. Мы поехали.
Теплою июльскою ночью бричка,
запряженная парою
лошадей, остановилась на ночлег в поле, у опушки леса. Утром, на самой заре, двое слепых прошли шляхом. Один вертел рукоятку примитивного инструмента: деревянный валик кружился в отверстии пустого ящика и терся о туго натянутые струны, издававшие однотонное и печальное жужжание. Несколько гнусавый, но приятный старческий голос пел утреннюю молитву.
Между тем как в моей повозке запрягали
лошадей, приехала еще кибитка, тройкою
запряженная.
Заваленный делами, постоянно озабоченный приращением своего состояния, желчный, резкий, нетерпеливый, он не скупясь давал деньги на учителей, гувернеров, на одежду и прочие нужды детей; но терпеть не мог, как он выражался, нянчиться с писклятами, — да и некогда ему было нянчиться с ними: он работал, возился с делами, спал мало, изредка играл в карты, опять работал; он сам себя сравнивал с
лошадью,
запряженной в молотильную машину.
Через полчаса тарантас,
запряженный тройкою рослых барских
лошадей, стоял у утлого крылечка.
Вот длинный обоз огромных возов,
запряженных тройками сытых толстоногих
лошадей, который мы принуждены объезжать стороною.
Через полчаса к подъезду станции подкатывает тройка заиндевевших
лошадей,
запряженная в возок, снабженный с обеих сторон отверстиями, через которые пассажир обязывается влезать и вылезать и которые занавешиваются откидными рогожами.
Около собора появилась неописуемая, вроде крытых дрожек, колесница,
запряженная в одну
лошадь.
Недели через три восьмерик почтовых
лошадей,
запряженных в дормез английской работы, марш-марш летел по тракту к губернскому городу. Это ехал новый вице-губернатор. На шее у него, о чем он некогда так заносчиво мечтал, действительно виднелся теперь владимирский крест.
Он прибыл в просторной открытой карете, так называемом ландо,
запряженном двумя сильными и рослыми, хоть и некрасивыми
лошадьми.
У ворот его гостиницы уже стояла карета,
запряженная четырьмя
лошадьми.
Свежий и выспавшийся, я надел фрак со всеми регалиями, как надо было по обязанностям официального корреспондента, и в 10 часов утра пошел в редакцию. Подхожу к Тверской части и вижу брандмейстера, отдающего приказание пожарным, выехавшим на площадь на трех фурах,
запряженных парами прекрасных желтопегих
лошадей. Брандмейстер обращается ко мне...